Раббан продолжил свой рассказ:

— К счастью, с императором было столько сопровождающих, такая большая свита, столько солдат, что мне удалось незаметно убить одного из них, переодеться в его форму и завладеть документами. В сумятице, которая творилась в Ритке, мне удалось смешаться со свитой, проникнуть на корабль и получить разрешение на перелет сюда.

— Оказывается, и ты можешь быть умным, — раздраженно заметил Фейд.

Голос Раббана перестал дрожать, теперь он был совершенно уверен в себе.

— Думаю, что я все сделал правильно.

— Ты сумел правильно улизнуть, но с задачей ты не справился. Ты слышал о последних декретах императора?

— Я слышал, что Дом Моритани лишен титула и планеты.

— Это не самая важная часть императорского решения, — сказал Фейд со слишком многозначительным видом. — Виконт Моритани был препровожден в тюремный фрегат и отправлен на Кайтэйн, где он предстанет перед судом Ландсраада. Он поклялся, что раскроет все свои маленькие тайны.

Раббан залился краской.

— Ты имеешь в виду, что он расскажет о нашем участии в конфликте?

— О нет, ну конечно же, нет, — сказал барон с елейным сарказмом. — Он потерял все, на карту поставлена его жизнь, он впал в окончательную немилость, но мы должны надеяться, что виконт сохранит тайну, потому что мы с ним такие добрые друзья. — Он вперил в племянника такой взгляд, что Раббан поспешил отвернуться.

Раббан был мыслителем первого порядка. Для него каждое действие было сугубо конкретным, действием самим по себе. Если он бросал в пруд камень, то не ждал, что от камня по воде пойдут круги. У Раббана были и сильные стороны, хотя барон редко хвалил его за них. Но такие выгодные качества у Раббана были. Бывали моменты, когда требовалась просто грубая сила, и в этом Глоссу Раббану практически не было равных. Еще важнее было то, что у этого человека не было завышенных амбиций. Он не был честолюбив настолько, чтобы домогаться должностей с высокой ответственностью. От этого племянника барон не опасался кинжала в спину или яда в бокале вина.

Напротив, Фейд обладал острым и живым умом. Он часто перескакивал с одного предмета на другой, но как хороший жонглер никогда не упускал их из виду. Был ли он нечестен? Возможно. Кроме того, при всей его юности он не скрывал нетерпения, ожидая, что барон назначит его своим официальным преемником. Пока барону не было нужды вслух объявлять свою волю, но Фейд… милый Фейд был единственной надеждой Дома Харконненов. Барон видел это, глядя на серьезное выражение его лица, на его проницательные глаза, видя его стремление учиться.

Но можно ли доверять этому молодому человеку?

— У Моритани нет никакого резона нас защищать, — небрежно заметил Фейд. — На самом деле в его интересах преувеличить наше участие в конфликте.

Глядя на Раббана, барон дал ему несколько мгновений помучиться, но потом решил облегчить его участь.

— К счастью, наши дела не настолько плохи, чтобы их нельзя было поправить. Пока ты прохлаждался на обратном пути домой, я принял альтернативное решение.

Раббан почти по-детски обрадовался, что у его дяди есть план. Он даже не желал слушать объяснения барона относительно деталей плана. Достаточно было простого упоминания о том, что дела можно будет уладить.

Барон достал из ящика стола документ — свиток тонкой бумаги.

— Это письмо было доставлено мне официальным курьером. Здесь говорится о трагическом и загадочном происшествии. Тюремный фрегат, в котором находился виконт Моритани, переправляли на Кайтэйн обычным лайнером Гильдии. Фрегат был установлен в грузовом отсеке вместе с другими пассажирскими кораблями. Там было даже несколько судов со свитой самого императора. Как всем известно, грузовые отсеки не заполняются воздухом. Увы, произошел несчастный случай — в тюремном фрегате вышли из строя шлюзовые камеры, и случилась разгерметизация. Бедный виконт оказался в вакууме. Долго он не протянул. Его вздутое замороженное тело было обнаружено плавающим в грузовом отсеке лайнера. Какой мукой, должно быть, было обезображено его лицо.

— И этот несчастный случай организовали вы, дядя? — восторженно спросил Раббан.

Барон недовольно скривился.

— Это был несчастный случай, — поддразнил брата Фейд.

— Могу откровенно сказать, что ты просто восхищаешь меня, Фейд. — Барон одобрительно кивнул. — Когда-нибудь, впрочем, не скоро, ты станешь таким же, как я.

Ответ Фейда был быстрым и удивительным:

— Но, надеюсь, не таким толстым.

11

Зависнув над ночной стороной Каладана, лайнер Гильдии исторг из своего чрева военно-транспортные суда и боевые корабли, за которыми последовал семейный фрегат Атрейдесов. Герцог Лето уважительно отнесся к тем, кто доблестно сражался за него в войне убийц. Солдаты направились по домам первыми.

Сидя рядом с Паулем у большого иллюминатора, Лето размышлял вслух:

— Я очень хочу увидеть твою мать, особенно после всего того, что нам пришлось пережить. Она… только она сможет заставить меня снова почувствовать себя живым. Сейчас я нахожусь в каком-то оцепенении. — Герцог беспокойно встал, сделал знак сыну, чтобы тот следовал за ним, и по коридору зашагал к правому борту корабля. Фрегат в это время входил в плотные слои атмосферы. За окнами промелькнули и исчезли внизу огни кораблей герцогского эскорта.

— Я очень хорошо понимаю твои чувства, отец. Я тоже многое понял, пройдя через испытания. Больше всего я надеюсь, что мне никогда больше не придется видеть битвы.

— Конечно, ты можешь на это надеяться, но боюсь, что это маловероятно. Ты — сын герцога. Даже если ты не будешь искать конфликтов, они сами найдут тебя.

Фрегат прорвался сквозь последний слой облаков, и Пауль увидел мерцающие огоньки прибрежных деревень и яркое пятно космопорта Кала-Сити. Порыв ветра качнул корабль, и Пауль едва сумел сохранить равновесие. Фрегат заплясал на фронте бури. Глядя сквозь косую пелену дождя, Пауль вдруг увидел очертания Каладанского замка и первую группу кораблей, которые уже приземлились в космопорте. Корабли были похожи на маленькие фигурки на огромной игровой доске.

На большом мониторе виднелась точки, соответствующие летящим и приземляющимся судам. Когда корабль садился, красная точка превращалась в зеленую. Герцог отдал по каналу связи инструкции своим офицерам и в ответ получил их доклады. Лето был доволен, что все они благополучно возвращаются домой.

Семейный фрегат, покружив над космопортом, направился к главной посадочной площадке. Через иллюминатор правого борта Пауль видел вспененное волнующееся море. Волны прибоя бились о прибрежные скалы. До захода солнца рыболовецкие суда вернулись в гавань, опередив шторм. Но ветер был так силен, что несмотря на то, что суда были на приколе, они сильно бились бортами о сваи дока. Пауль знал, что добрый народ Каладана легко переносит морские штормы. Погода всегда будет неважной, но это не умаляло любви народа к родной планете.

Фрегат с сильным толчком коснулся земли, и тягачи потащили его в ангар, где уже были укрыты от непогоды другие корабли. Пауль и Лето вышли из люка, спустились по трапу и ступили на землю, мокрую от струй воды, стекавшей с корпуса фрегата. В ангаре они увидели леди Джессику, которая уже ждала мужа и сына. Мокрые волосы и одежда говорили о том, что дождь застиг ее по пути в ангар.

Не соблюдая никаких формальностей, Лето прижал к себе Джессику и крепко ее поцеловал.

— Мне жаль, что ты попала в бурю.

— Это не буря, а всего лишь слабый дождик, ничего особенного.

Родители взялись за руки и замолчали, хотя Пауль понимал, что им есть что сказать друг другу. После помолвки Лето и Илесы Эказ Джессика чувствовала себя как лодка без руля, оказавшаяся в открытом море. Массовое убийство в день свадьбы и война убийц прокатились по их отношениям как паровой каток. Теперь настало время обоим принять решение о восстановлении разрушенного. Они оба были уже не те, что прежде.